С соседями я не знакомился, но наблюдал, просто наблюдал за ними, их поведением, манерой одеваться, смотреть на тебя. Очень интересное, между прочим, занятие – наблюдение за окружающими. Дает тебе много сюжетов для осмысления, для пера, да и просто для умиления или ненависти. Но, конечно же, без разговоров не обойтись. Увидя меня, однажды, какая- то дама преклонного возраста, этажом ниже, поздоровалась со мной. Спросила как дела, как меня зовут, давно — ли я живу здесь. Допрос так бы и продолжился, если бы я ей не намекнул, что спешу. После чего, она сказала, что на неделе пригласит меня в гости и не в моих интересах отказываться от такого лестного предложения, ведь по словам её мужа, она лучшая кухарка, которая когда- либо встречалась ему. Не знаю, поняла ли она смысл выражения моего лица, или подумала, что я паралитик, но оно не выражало никаких радостных чувств, никакого сатисфекшн от разговора. Безусловно, я отвечал вежливо на ее вопросы и поблагодарил за приглашение, но факт остается фактом. Не уж то, эта женщина не понимала, что мне было неинтересно ее слушать. Ладно, посмотрим, что будет дальше, надеюсь, она в силу возраста забудет это утро, которое она испортила.

До конца недели я так никакого приглашения и не получил, к счастью, и не был удостоен внимания семейки, поколения вьетнамской войны, свидетеля ”перестрелок” Америки и Советского союза. Не буду кривить душой, что радости моей предела не было.

Так прошло пару недель, работа шла своим чередом, студенты меня полюбили, или мне лишь это казалось, не знаю. И вот, в один из пятничных вечеров, сидя дома, готовясь к написанию очередного «шедевра», я услышал звонок в дверь. – Кто бы это мог быть? – подумал я. Обычно перед приходом принято оповещать. Я встал из- за стола, подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел соседа напротив, того парня к которому иногда приходили друзья, Ричарда. Открыв дверь, поприветствовав, я пристально посмотрел на него, в ожидании ответа, зачем пришел? Он смотрел на меня в ожидании приглашения, видимо. Потом, так по- детски, улыбнувшись, сказал привет, я к тебе, распить эту бутылочку вина, познакомиться поближе. – О мой бог, пронеслось у меня в голове. Какое к черту знакомство? Меня ты спросил, нужно ли оно мне? Но в итоге я пригласил его пройти, расположиться будто дома, а сам пошел за бокалами. На кухне, я подумал, что, в принципе, в этом нет ничего плохого, провести вечер в компании незнакомца с кактусом, который он принес также, чтобы представить мне его. Я подумал, конечно же, что он больной, но не произнес этого вслух. 

С Ричардом я познакомился через несколько недель после приезда в Нью- Йорк. Меня пригласили в один из университетов читать лекции по литературе. По приезду я нашел неплохую квартиру, ибо снимать комнату в отеле не комильфо, из- за постоянно снующих уборщиц, людей стремящихся в ресторан, чтобы набить брюхо или утопить свои грусти в алкоголе. В квартире ты один, хочешь ходи голый, в общем ты сам себе хозяин, и никто тебе не помешает, и для работы это хорошо. Я еще пишу, пишу рассказы, книги, статьи. И это приносит дополнительный доход. Приятно, когда хобби тебе дает еще и радость материальную.

Так вот, квартиру я снял, недорого, около шестисот долларов. Я не собирался оставаться в Нью — Йорке надолго, контракт был подписан на один семестр, и по его завершению, я хотел вернуться ненадолго в Москву, чтобы презентовать свою новую книгу. Но, к сожалению, не все задуманное можно сделать в сроки.

Квартира была довольно просторной, с большой ванной, кухней, прихожей, в спальне стояла огромная кровать, она сразу привлекла мое внимание, как предмет греховный. Жилище мое находилось недалеко от университета и парка Мемориал, почти центр.

У меня была семья. Как-то же я появился на свет, не из воздуха же. Мать у меня была, отец, брат. Для меня они были, но сейчас их нет, хотя они здравствуют. Не знаю даже, расстраиваться ли мне, что связь между нами разорвалась так быстро или нет. Любой другой, наверное, расстроился бы, может быть и заплакал. Может стоит, конечно, поплакать, укорять себя, но не моя это стезя, бросаться в объятья чувствам. Головой надо думать, а не сердцем, или чем там еще думают. Множество раз замечал, что порыдав, порвав волосы на голове, сходив в церковь, не поможешь сложившейся ситуации, не повернешь всё в свою пользу; дети — исключение. Грубый пример – приговоренный к смерти. Если бы все смертники рыдали, глядя на палача, представьте, сколько бы жизней можно было сохранить. А палач, в свою очередь, что оставалось бы ему? Глядеть на толпу и самому пускать слезы, и, вследствие осознания своей жестокости убить себя. Бред, согласитесь. Я – сторонник сильной личности, конкурентноспособной. Да, бываю резок, но справедлив, мне кажется.

Согревшись, высохнув, я еще заказал кофе и пару круассанов. Я не знал, что мне делать в остаток дня. Пойти домой, посмотреть телевизор, сходить в театр, в кино? Нет, нет желания заниматься данной ерундой. Может посетить кого-нибудь из друзей? О чём я? Каких друзей? Если бы у меня были друзья, может быть и заглянул бы к ним в гости, но видимо в другой жизни представится такая возможность. Друзья, конечно же были, но давно, я был еще молод, наивен, глуп, прост, куча эпитетов пробежали за секунду в голове, но исчезли со временем. Чья вина была в этом их или моя, разобраться трудно. Вернее, я себе говорю, что трудно, в самом деле моя вина. Моя и только моя. Вообще, если поразмыслить, я стал виновником многого, плохого, хорошего.

Было уже шестнадцать двадцать, можно было пойти в больницу, навестить Ричарда. Но кто он этот парень? Никто. Сосед по лестничной клетке, возомнивший себя моим другом. Человек он неплохой, интересный, в меру умен, образован. И всё. Его походы ко мне еще не знак дружбы. Мне не жалко дорогого вина и виски для гостя, не сложно дать денег в долг, не сложно обменяться парой фраз, или поучаствовать в многочасовом диалоге. Но это же не дружба, ни какая-то любовь человеческая, а проявление воспитанности, показа хорошего тона, для простого поддержания отношений.

Как я уже сказал, Ричард, мой сосед, работает клерком в банке, но ему постоянно не хватает денег, хотя, кажется мне, что в банках платят не так уж и плохо. Но не моё дело считать чужое добро. Живет он один, почти один, с кактусом, любит он кактусы, даже ко мне иногда приходил со своим ”питомцем”, и говорил, что дома одному скучно. Бред, услышав это первый раз, я подумал, что обзавелся соседом-идиотом. Как можно было такое придумать? Кактусу стало скучно! Почему кактусу скучно, а например, книжной полке нет? Таскай, тогда, с собой книжную полку, вдвоем веселее. Но, со временем я понял, что был не прав. Ричард не так уж и плох, да и не идиот вовсе. Он сам страдал от одиночества, от рутины, от работы, от людей, которые его окружают. Поэтому в свои тридцать пять лет, он не был женат, детей не имел, отказался от желания иметь женщину, даже как средство удовлетворения физиологических потребностей. Идиот. Я ему постоянно об этом говорил и натыкался на шуточный ответ, что кактус его полностью удовлетворяет, как женщина. Нет, он не был гомосексуалистом, я спрашивал, такова его жизненная позиция, философия, если можно так сказать.